спасибо автору...гениально. I

[Leader_avis]

28.09.2011 в 00:45

Пишет  ~Ренди~:

Фанфик. Infinite. Потерянный рай. Часть I.
Название: Потерянный рай
Пейринг: Ухен/Сонджон
Жанр: ангст, романс
Предупреждение:

...

1) АУ, ООС
2) НЕ бечен
3) Забористый ангст

Мое сердце отказывается биться,
Но тебя отпустить так сложно…
Почему же?
Останься со мной – все, что я прошу…
Я стану лучше…

Он никогда особо не вслушивался в звук стучащих колес. Ему это было неинтересно. Но в этот раз… в этот раз все было по-другому. Длинный пустой вагон. Стройные ряды кресел. Темный, отчего-то, салон. Он сел в середине и прижался лбом к окну. За стеклом мелькали деревья, фонари и высотки, манящие своими светящимися окошками. Он ехал домой. Хотя ему казалось, что скоро никакого дома у него не будет.
Чувствовать что что-то не так, он начал еще пару недель назад. Вначале это казалось блажью. Просто чувства улеглись и стали глубже, говорил он себе. Но поцелуев становилось все меньше, рутины все больше. Ухен все чаще возился на кухне, оправдываясь приготовлением каких-то ненужных Сонджону вкусняшек. Нет, Ухен готовил, как бог! На кухне ему просто не было равных. Но, Сонджону иногда хотелось, чтобы вместо своих кастрюль Ухен уделил время ему. А потому периодически начинал ныть, капризничать и усиленно мешать у плиты. В самом начале, Ухен реагировал. Да еще как! Никакие рецепты не могли сравниться с поцелуями и запутанными в его волосах, пальчиками Сонджона. Но с некоторых пор все поменялось. Ухен просил ему не мешать. Раздражался. Хмурился. А дверь на кухню все чаще была закрыта. Ухен убеждал, что это из-за запаха. Но Сонджон помнил, раньше их такие вещи не беспокоили.
Он выдохнул, и на окне появилось маленькое туманное облачко. Проведя кончиком пальца по запотевшему стеклу, Сонджон вывел на нем чужое имя. Почему? Почему ему кажется, что они где-то оступились? Почему у него так отчаянно ноет где-то в груди? Когда это началось?
Сонджон помнил, как они собирались большой компанией. Он, Ухен, Сонгю, Сонель и Менсу. Друзья по школе, колледжу, университету. Они познакомились в разное время и совсем по разным причинам подружились. Но до сих пор встречались временами. Вот и в тот раз было так же. Они шутили, пили вино, которое принес Сонгю, и говорили о всяких глупостях. Потом Ухен отправился на кухню за их ужином, наказав остальным накрывать на стол. Менсу добился разрешения быть «помощником шеф-повара». В тот момент, Сонджон почувствовал какую-то необъяснимую тревогу. Но списал ее на ревность, потому что весь вечер Менсу слишком откровенно смотрел на Ухена, заставляя последнего смущаться. Сонджон знал, что Ухену льстит такое внимание. Менсу был очень красивым парнем. Очень влиятельным. И очень богатым. Сонджон был студентом. Разница была столь очевидна, что доводила до белого каления. Может быть поэтому, Сонджон в ту ночь был особо несдержан и дерзок, заставляя Ухена быть грубым. А тот таким не был никогда. Особенно в постели.
После Менсу приходил еще пару раз. И даже заскакивал, когда Сонджона не было дома. Это ему уже потом соседи рассказывали. Сам Ухен про эти визиты не говорил ничего. Только поплотнее закрывал двери на кухню. И ложился в кровать всегда далеко за полночь, когда Сонджон уже крепко спал, так и не дождавшись его. Вначале, это обижало. Потом злило. Потом заставляло делать гадости и причинять боль. А теперь остался только страх. Страх, что все закончилось. Что больше уже ничего не будет. И ни сегодня завтра, Ухен просто скажет ему «давай расстанемся».
Электричка протяжно завыла, вновь выбивая рванный ритм колесами. Сонджон натянул шарф повыше, пряча глаза за отросшей белой челкой. Он теперь всегда был блондином. Просто потому что однажды Ухен обмолвился, что ему нравятся длинные светлые волосы. Но у Менсу они черные и короткие… так почему? Сонджон стукнулся лбом о продрогшее стекло и прикрыл глаза.
Он видел Ухена. Улыбающегося. Такого невозможно красивого. В своей клетчатой рубашке с закатанными рукавами и в потрепанных джинсах. Он возился в саду, перепачканный землей, а Сонджон привез ему саженцы, которые тот заказал через интернет-магазин. Почему-то потом они пили чай и много смеялись. Сонджон помнил все это. Помнил, как они познакомились. Это было весной.
В кармане завибрировал телефон и Сонджон затаил дыхание. Может быть, все это глупость. Может быть, он сам себе все придумал. И Ухен написал, что скучает и ждет его домой поскорее. У Сонджона дрожали руки, пока он пытался открыть сообщение:
«Я буду поздно. Ложись без меня»
Это даже больше, чем разочарование. Сонджон захлебнулся собственным отчаянием, сжимая в руках тоненький мобильный:
«Когда? Во сколько ты придешь? Я подожду! Хочу тебя увидеть!»
Он судорожно набирал текст, словно надеясь, что чем быстрее он его отправит, тем быстрее получит ответ. Но сообщение от Ухена не приходило мучительно долго, а когда пришло, то не оставило никакой надежды:
«Не выдумывай. Я приготовил тебе ужин. Он в холодильнике»
Сонджон оджал губы. Его душила обида и злость. А еще ему было страшно.
«Где ты?!»
«У меня дела»
«Это не ответ! Где ты?!»
«Я сказал – я занят!»
«Ухен!!!»
Сонджон схватился за телефон, прижимая его к уху, и услышал раздраженный голос Ухена:
- Ну, в чем опять дело?
- Где ты? – его голос дрожал.
- У меня дела, - устало повторил Ухен. А Сонджону послышался за заднем фоне голос Менсу. Ведь послышался же, правда?!
- Ты не один, да? Не один?! Ухен!
- Прекрати, - жесткое и холодное.
- Ухен… – Сонджон всхлипнул.
На том конце трубки обречено вздохнули, тихо шелестя одеждой:
- Перестань, Сонджон…
- Ухени… - он уже не мог остановиться.
- Хватит, я сказал, хватит, - в голосе то ли усталость, то ли раздражение
- Ухени…
- Сонджон! – красивый голос Ухена звучал надломлено.
- Забери меня отсюда! - Сонджон злился, - я хочу, чтобы ты забрал меня. Сейчас же!
- Я занят. Вернусь, поговорим о твоем поведении.
Трубка затихла, нарушая тишину лишь мерными гудками.
- Ухени… Ухен…Ухен! – Сонджон резко выдохнул и подтянул колени к себе, пачкая ботинками сиденье. По его щекам текли слезы – злые и обжигающие.

Дома было непривычно тихо и пустынно. Сонджон сбросил сумку на пол и, не раздеваясь, упал на кровать в спальне. Она пахла воспоминаниями. Сплетенными пальцами. Тихими стонами. Утренним неумелым кофе. Требовательными поцелуями. И смятыми простынями.
- Пожалуйста… - Сонджон зарылся носом в подушку Ухена, прижимая ее к себе. – Пожалуйста…
Ухен пришел далеко за полночь. Уставший и какой-то измученный. Поставил чайник. Поправил корешки книг в гостиной. Расправил скатерть на кухонном столе. И тихонько сел на стул у окна, смотря в никуда.
-Ты пришел, - заспанный голос Сонджона, звучал как стекло под ногами.
Ухен прикрыл глаза и кивнул. Тонкие пальцы просительно скользнули по его плечам и, через секунду, Сонджон уже крепко сжимал в своих руках Ухена, зарываясь носом в его волосы.
- Я скучал… я так скучал… Ухени, - россыпью поцелуев, он прошелся на загорелой коже и нетерпеливо начал расстегивать пуговицы на чужой рубашке.
- Не надо, - негромкое.
- Я хочу тебя... – Сонджон развернул к себе стул, находя в полумраке чужие губы. Он целовал грубо, не считаясь с чувствами, почти в кровь.
- Прекрати, - Ухен поймал его руки, заставляя отстраниться.
- Нет! – в голосе появилось что-то напуганное, очень злое.
Сонджон дернул рубашку Ухена и пуговицы с жалобным вскриком, разлетелись в разные стороны.
- Сонджон-а, - Ухен поймал его за запястье.
- Нет! Я сказал, нет! Я хочу! Хочу!! – Сонджон не слушал, просто осыпал чужую шею и грудь поцелуями, скользнув свободной рукой за пояс джинсов.
- Я не хочу, - он поймал вторую ладошку, заставляя младшего на секунду остановиться.
- Хочешь, просто не понимаешь, - упрямое.
- Нет, - Ухен отрицательно покачал головой. – Я уверен.
- Я знаю, что ты хочешь!! Знаю!!! – Сонджон резко подхватил Ухена за воротник и припечатал к стене, впиваясь в губы. Стул с грохотом упал на пол, на секунду оглушая их.
- Хватит! – Ухен с силой оттолкнул от себя Сонджона. – Я сказал, что не хочу!
Младший озлобленно уставился на него. Его губы дрожали.
- А с ним хочешь, да? С ним тебе хорошо?! Он тебя удовлетворяет? Где вы этим занимаетесь? Прямо на твоем офисном столе? И как? Громко ты стонешь, а?!
Звонкая пощечина и обиженный, затравленный взгляд в сторону Ухена.
- То, что ты говоришь омерзительно…
Тихий звук и дверь в спальню плавно закрылась.
- У…Ухени, - Сонджон сполз на пол, сдвигая стол.
Его Ухени. Его красивый, невозможно добрый и нежный Ухени. Зачем? Почему? Сонджон спрятал лицо в ладонях.

- Не уходи, - тихое, едва слышное.
Сонджон стоял в дверях. Бледный и какой-то худой. Ухен замер над чемоданом.
- Не уходи, я… я не смогу без тебя…
Ухен стоял к нему спиной и молчал.
- Я прошу… я умоляю… Ухени… Что я буду делать без тебя?
Ухен скомкал свою рубашку и, бросив в чемодан, уперся руками в его бортики.
- Не поступай так со мной… Ухени, - Сонджон осторожно коснулся напряженной спины.
Ухен зажмурился и сжался, словно его били. Болезненно и почти смертельно.
- Я люблю тебя, Ухени, - младший крепко обнял его, прижимаясь всем телом. – Я так сильно люблю тебя…
- А ты жестокий, - чужой, не принадлежащий их миру голос, разрушил хрустальную тишину.
Сонджон резко развернулся:
- Менсу?!
Тот стоял в дверях, прижимаясь к косяку, и смотрел на них.
- Ты хоть понимаешь, что ты сейчас с ним делаешь? – голос Менсу был холодным, словно он злился.
- Не надо… - надломлено прошептал Ухен.
- Надо, - все так же ровно произнес Менсу. – Сонджон, ты, что слепой совсем? Ты не замечаешь, что твориться под самым твоим носом, с самым важным для тебя человеком? Ты не видишь, что ты с ним делаешь, заставляя каждый раз принимать решения за вас обоих? Постоянно приглядывать и заботиться о тебе, терпя твои ребяческие капризы? Ты, правда, не чувствуешь, как он устал от твоей безответственности?
Сонджон стоял посреди спальни и неотрывно смотрел на Менсу, словно статуя. Он не мог вымолвить ни слова. Не мог даже пошевелиться. Любое движение причиняло невыносимую боль.
- Менсу-а, так нельзя, - Ухен всегда был добрым, порой слишком.
- Он не ребенок. Уже нет.
Сонджон растерянно перевел взгляд на Ухена и впервые за эту ночь, увидел, что в глазах напротив, стоят слезы.
- Ухени… - он потянулся к нему.
- Видишь, он даже не понимал, что тебе больно! – Менсу раздраженно дернул пальцами.
- Пожалуйста, - Ухен посмотрел на Менсу, и тот, неодобрительно хмыкнув, вышел из спальни.
- Сонджон-а, - Ухен не знал, что сказать, не знал, как оправдаться. Он знал, что простого извинения не достаточно. Он знал, что не имеет право.
Сонджон смотрел на него, как смотрят щенки на своих хозяев: преданно, глупо, больно.
- Ты же не бросишь меня, правда? Менсу ведь не прав, да?
Ухен опустил глаза, пряча их за темной челкой.
- Ухени? – Сонджон осторожно сжал его руку. – Это ведь не правда, ну же, скажи это… скажи…
- Сонджон-а…
- Оставайся… я научусь готовить блинчики и делать кофе. Ты сказал, что этим летом мы поедем на Чеджу, помнишь? Ухени… я стану лучше, я повзрослею, честно! Слышишь? Я на работу пойду! Деньги буду приносить! Я перестану таскать сладкое и прятать шоколад в шкафу. Ухени, ну же… Ты же обещал, что не бросишь меня, - из глаз Сонджона потекли слезы, - ты же обещал…
- Хватит… пожалуйста, хватит… - Ухена было почти неслышно.
- Не надо, – Сонджон всхлипнул.
- Я… ухожу…
- Не-нет, нет, нет, это не правда! Это все шутка Менсу! Менсу такой злой хен, и шутки у него такие же! – Сонджон судорожно вцепился в рубашку Ухена. – Ты не такой! Ты хороший, ты не поступишь так со мной. Не бросишь меня. Не оставишь одного. Ты не такой! Я знаю!
Ухен сжал пальцы так, что его костяшки побелели. Он бы хотел прошептать тысячу раз это банальное «прости», вытащить из себя оправдания: «пойми, я так устал», «я не могу так больше», но он слышал, как плачет Сонджон, он чувствовал горячие слезы на своей рубашке… что ему было делать? Он отцепил тонкие пальцы и, схватив чемодан, вылетел за дверь, бросаясь к машине.
Менсу скользнул по нему взглядом и утопил педаль газа в полу. Он не оборачивался, но знал, что Ухен смотрит, как бежит следом Сонджон и кричит его имя, захлебываясь собственными слезами.
- Сонгю? Это Менсу, - гарнитура на его ухе мерно мигала, - я увез Ухена из дома, ты не мог бы присмотреть за Сонджоном? Да, можешь взять с собой Сонеля. Чем вас будет больше, тем лучше. Хорошо, отбой.
Менсу искоса посмотрел на Ухена. Тот плакал, уткнувшись в спинку кресла. Горько. И очень тихо.